Приложение №4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.

 Переосмысление прошлого — процесс естественный и плодотворный, но вместе с тем сложный и неоднозначный. Дискуссии и исследования конца XX в. об историческом прошлом России не только позволили преодолеть стереотипы коммунистической идеологии и существенно обогатили наши знания, но и вызвали глубокий кризис исторического и национального самосознания русского общества. Многие, в том числе и воцерковленные представители современного российского общества, внутренне готовы и весьма отзывчивы к самым фантастическим открытиям и сенсациям и в то же время не доверяют никакой научной аргументации, привыкнув и к фальсификациям, и к их разоблачениям.

Многочисленные издательства и различные общественные силы активно пользуются этим в своих коммерческих и политических целях. Одним из болезненных проявлений современного кризиса исторического самосознания в церковно-общественной жизни является кампания по «реабилитации» и «прославлению» царя Ивана Грозного и Г.Е. Распутина, которая началась в 1990-е годы на страницах научно-популярных книг и была подхвачена рядом СМИ. Споры о деятельности Ивана Грозного идут уже четыре столетия. Но лишь в наши дни нашлись поклонники не только политических приемов, но и нравственного облика Ивана Васильевича. О Григории Распутине же даже его ближайшее окружение не отзывалось так односторонне восторженно, как его нынешние почитатели.

Собственно, вопрос о прославлении Ивана Грозного и Г.Распутина — вопрос не столько веры, религиозного чувства или достоверного исторического знания, сколько вопрос общественно-политической борьбы. Имена Ивана Грозного и Г. Распутина используются в этой борьбе как знамя, как символ политической нетерпимости и особой «народной религиозности», которая противопоставляется «официальной религиозности» священства. Не случайно, видимо, символами этой кампании стали миряне, известные не своими духовными подвигами, а своею политическою активностью, причем находившиеся, по меньшей мере, в сложных отношениях с представителями церковной иерархии. В лице первого царя и «друга» последнего самодержца пытаются прославить не христиан, стяжавших Духа Святого, а принцип неограниченной, в том числе — морально и религиозно, политической власти, которая и является для организаторов кампании высшей духовной ценностью.

Инициаторы канонизации Ивана Грозного и Г. Распутина не могут не сознавать, что сама идея о возможности такого прославления способна вызвать смущение среди православных верующих. Но цель этой кампании именно в том и состоит, чтобы вызвать борьбу, в борьбе найти сторонников и тем самым обеспечить себе известное положение и влияние в обществе. Судя по публикациям в газете «Русь Православная» и, в частности, по заявлениям ее редактора К.Душенова, который требует вынести вопрос о прославлении на Поместный Собор, угроза раскола его единомышленников не смущает. Более того, весь ход кампании свидетельствует о расчетах ее организаторов на то, что, угрожая скандалом, они заставят считаться с их политическими претензиями и личными амбициями.

В целом почитателям Ивана Грозного и Г. Распутина свойственны игнорирование сложности и противоречивости исторической действительности, деление деятелей прошлого на «своих», «чужих» и «заблуждающихся» («обманутых»), дилетантизм, предвзятость в освещении событий и в интерпретации источников. Естественно, их построения далеко не соответствуют тому, что известно о жизни Ивана Грозного и Г. Распутина.

Иван IV Грозный – сын великого князя Василия III – родился 25 августа 1530 г., и в 1533 г. был провозглашен великим князем Московским и всея Руси. 16 января 1547 г. Иван Васильевич принял царский титул и был возведен на царство по чину венчания византийских императоров. Совместно с Избранной радой, в которую входили святитель митрополит Макарий, духовник царя протопоп Благовещенского собора Сильвестр и окольничий А.Ф. Адашев, в конце 40-х — 50-х гг. XVI в. Иван Грозный провел церковную, земскую, административную, судебную и военную реформы, направленные на укрепление государства.

Он был прекрасно начитан, являлся талантливым писателем, автором слов и музыки службы к празднику Владимирской иконы Божией Матери, способствовал развитию в России книгопечатания. Проводя активную и в первоначальный период весьма успешную внешнюю политику, Иван Грозный присоединил к Москве Казанское, Астраханское, Сибирское ханства и Ногайскую Орду. В 1558 г. он начал Ливонскую войну за овладение побережьем Балтийского моря, которая закончилась в 1583 г. потерей русских земель. В связи с военными неудачами в декабре 1564 г. Иван Грозный приступил к организации опричнины, и с февраля 1565 г. в стране начался опричный террор, приведший к многочисленным жертвам среди всех слоев населения. В 1572 г. Иван Грозный формально переименовал опричнину в Государев Двор, однако бессудные казни в стране продолжались.

Затяжная Ливонская война и опричный террор привели страну к жесточайшему социально-экономическому кризису, разорению населения, запустению земель северо-западных и центральных уездов, провалу многих внутри- и внешнеполитических начинаний царя. Прямым следствием этого стало начало формирования крепостного права в России. Русские писатели начала XVII в. рассматривали политику Ивана Грозного как одну из причин Смуты.

Оценки правления и личности Ивана Грозного начали формироваться еще при жизни царя.

К началу XVII в. сложилась историческая концепция «двух Иванов» — мудрого государственного деятеля-реформатора в первой половине правления и кровавого тирана — во второй, в начале XIX в., поддержанная Н.М. Карамзиным. При этом Н.М. Карамзин не без сожаления отмечал: «Добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти… Народ… чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования». Сам Н.М. Карамзин, отдавая должное этому царю как одному из величайших деятелей отечественной истории, ставил результаты его правления в один ряд «с бедствиями Удельной Системы» и татаро-монгольским игом.

Отрицательно оценивали правление Ивана Грозного историки столь разных взглядов, как М.М. Щербатов, М.П. Погодин, митрополит Макарий (Булгаков), Н.Г. Устрялов, Н.И. Костомаров, Д.И. Иловайский и др. Многомерный анализ исторического значения правления Ивана Грозного и его личности дан крупнейшими историками второй половины XIX — начала XX в.: — С.М. Соловьевым, В.О. Ключевским, С.Ф. Платоновым и А.В. Карташевым. С.М. Соловьев, отдавая должное Ивану Грозному как крупному государственному деятелю, тем не менее счел необходимым признать: «Человек плоти и крови, он не сознавал нравственных, духовных средств для установления правды и наряда или, что еще хуже, сознавши, забыл о них; вместо целения он усилил болезнь, приучил еще более к пыткам, кострам и плахам; он сеял страшными семенами, и страшна была жатва — собственноручное убийство старшего сына, убиение младшего в Угличе, самозванство, ужасы Смутного времени».

Для нас особо важен вывод, который делает С.М. Соловьев: «Не произнесет историк слово оправдания такому человеку; он может произнести только слово сожаления». В этом же русле характеризовал деятельность Ивана Грозного профессор Московского университета и Московской Духовной Академии, академик В.О. Ключевский: «Положительное значение царя Ивана в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было бы думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, какой производила его деятельность… Карамзин преувеличил очень немного, поставив царствование Ивана, — одно из прекраснейших по началу, — по конечным его результатам наряду с монгольским игом и бедствиями удельного времени. Вражде и произволу царь жертвовал и собой, и своей династией, и государственным благом».

В период сталинского правления стали появляться труды историков С.В. Бахрушина, И.И. Смирнова и других, в которых содержалось оправдание террора Ивана Грозного. Впрочем, эти «исследования» осуществлялись по прямому указанию Сталина, не скрывавшего своих симпатий к опричнине; труды же противников идеализации образа царя (С.Б. Веселовский) при жизни Сталина не публиковались. Исторические исследования историков в последние десятилетия существования СССР и в постсоветской России (А.А. Зимин, С.О. Шмидт, Р.Г. Скрынников, Д.Н. Альшиц, В.И. Буганов, Б.Н. Флоря и др.) характеризуются стремлением дать объективную оценку личности Ивана Грозного, основанную на анализе всего комплекса источников и во многом совпадающую с оценкой подавляющего большинства дореволюционных историков. Следует отметить, что в современной научной литературе отсутствуют какие-либо попытки апологии Ивана Грозного и его политики. Ряд исследователей объясняют трагические стороны правления Ивана Грозного душевной болезнью царя — паранойей, манией преследования, комплексом неполноценности и т.п., не отвергая при этом психическую вменяемость Ивана Грозного (Я.А. Чистович, П.И. Ковалевский, Д.М. Глаголев, Р. Хелли, Р. Крамми и др.).

В печати уже отмечалось, что призыв к канонизации Ивана Грозного представляет собой «ни с чем не сообразное, безграмотное и с исторической, и с богословской точки зрения требование». Сторонники же канонизации Ивана Грозного, в свою очередь, исходят из той посылки, что «трудно найти в истории нашего государства личность более оклеветанную, чем первый русский царь». Авторы, придерживающиеся последней точки зрения, считают, что все источники, в которых первый русский царь изображен злобным душегубом, слишком тенденциозны и ставят целью опорочить светлый облик царя-праведника. Особенно, по их мнению, грешат этим сочинения немцев-опричников, которые, ничего не понимая в русской истории, стремились представить Ивана Грозного в самом невыгодном свете.

Действительно, история его царствования, несмотря на обилие источников, страдает от недостатка источников объективных. Не лишены тенденциозности сочинения князя Андрея Курбского, в полемическом запале намеренно сгущавшего краски. Сохранившиеся летописные своды времени Ивана Грозного неоднократно подвергались редакторской правке со стороны царя в угоду сложившейся на время правки политической ситуации. К тому же официальное летописание прекратилось в годы опричнины — в 1568 г. Тем не менее многие сообщения немцев-опричников находят соответствие в русских летописях и, по заключению современных историков, изучающих эпоху Ивана Грозного, их не следует игнорировать.

Пытаясь выдать грозного царя за царя-праведника, сторонники его канонизации пересматривают основные «претензии» к моральному облику государя, полагая их клеветническими измышлениями его недругов, якобы противоречащими сохранившимся источникам: обвинения в убийстве святых митрополита Филиппа и Корнилия Псково-Печерского, а также собственного сына Ивана, многоженство, деспотический образ правления.

При этом аргументация сторонников канонизации, как правило, слаба, ссылки на источники вырваны из общего контекста, многие источники, противоречащие апологии Ивана Грозного, либо замалчиваются, либо признаются заведомо сфальсифицированными или ложными, направленными на дискредитацию царственного «праведника». Более того, они вербуют себе очень широкую читательскую аудиторию, публикуя свои измышления в научно-популярных изданиях, рассчитанных на не слишком взыскательного и сведущего в истории читателя, но расходящихся многотысячными тиражами.

Сторонники канонизации Ивана Грозного отрицают как миф многоженство царя, делая особый акцент на том, что его четвертый брак был разрешен Освященным Собором. При этом совершенно бездоказательно отрицаются факты женитьбы царя на трех последних женах. Аргументация крайне проста: «Жена — это женщина, прошедшая тот или иной официально признанный обряд вступления в брак с мужчиной». То есть, если обряда не было, не было и брака, а там, где нет брака (если следовать предлагаемой логике), нет и прелюбодеяния. Однако с точки зрения элементарных начал христианской нравственности поведение царя в его брачной жизни было более чем предосудительным. «Умершей убо царице Анастасии, — отмечал летописец — нача царь яр быти и прелюбодейственен зело». О склонности царя к прелюбодеянию сообщает и А.Шлихтинг.

После смерти второй жены, Марии Темрюковны, Иван Грозный венчался с Марфой Собакиной, через несколько месяцев после ее кончины — с Анной Колтовской. При этом церковный собор 1572 г., разрешив четвертый брак царя, наложил на него строгую епитимью – «запрет молиться в храме и приобщаться Святых Христовых Таин». Хотя епитимия налагалась на трехлетний срок, запрет на принятие Святых Тайн действовал до конца жизни царя. Митрополит Макарий (Булгаков) следующим образом описывал дальнейшую историю многоженства Ивана Грозного. «…Прошло два-три года, и царь развелся со своею четвертою женою, отпустив ее в монастырь, а сам женился на пятой жене (около 1575 г.) и вскоре потом на шестой и на седьмой (в сентябре 1580 г.), и все это делал без всякого разрешения со стороны церковной власти, и не считал нужным даже просить у нее прощения и молитв, как просил по вступлении в четвертый брак». При низложении святителя Филиппа с митрополичьего престола Иван Грозный допустил, по словам Р. Г. Скрынникова, «вопиющее нарушение традиций», организовав розыск о «преступлениях» святителя. И хотя это должно было находиться в компетенции епископского суда, выводы светской комиссии впервые в истории России стали основой для низложения главы Церкви. Следует особо подчеркнуть, что факты комиссией были сфальсифицированы, а на суде выступали лжесвидетели.

Не будем останавливаться на подробностях, был ли святитель Филипп убит по царскому приказу, или же «доблестный вожак опричников» и «крупный русский военачальник», как называют его сторонники канонизации Ивана Грозного, Малюта Скуратов действовал по собственной инициативе. Последнее, исходя из характера эпохи, оказывается просто немыслимым: не мог приближенный царя решиться на убийство церковного иерарха такого сана без высочайшего одобрения. Обратим внимание прежде всего на другое обстоятельство, проявившееся в толковании сторонниками канонизации Ивана Грозного истории его взаимоотношений со священномучеником митрополитом Филиппом. Пренебрегая традицией изображения этой истории, сложившейся в русской церковной и светской исторических науках, сторонники канонизации Ивана Грозного игнорируют и агиографическую традицию, которая сформировалась в Русской Православной Церкви даже в тех случаях, когда речь идет о житиях, которые были написаны или отредактированы канонизованными Церковью агиографами. А между тем житие св. митрополита Филиппа в редакции одного из самых авторитетных и для своего времени весьма критичного св. Димитрия Ростовского содержит в себе вполне определенный рассказ о мученической смерти святителя Филиппа в результате организованной Иваном Грозным расправы. «…Когда зверства опричников достигли крайнего предела, то блаженный Филипп стал умолять царя прекратить неистовства опричников и обличал самого царя за его казни.

Тогда царь пришел в сильный гнев на святого, угрожая ему муками и ссылкою… Царь же не хотел просто низвергнуть Филиппа с митрополичьего престола. Через некоторое время, по доносу лживых свидетелей, он послал в Соловки Суздальского епископа Пафнутия и князя Василия Темкина расследовать, какова же была прежняя жизнь Филиппа. Достигнув Соловецкого монастыря, посланные стали стараться действовать так, чтобы угодить царю… Прибывшие из Соловок клеветники представили царю свитки, в которых были написаны их лжесвидетельства. Царь, услышав о письменных свидетельствах против Филиппа, угодных ему, повелел во всеуслышание прочесть их, после чего лжесвидетели начали словесно клеветать на святителя… когда святой митрополит Филипп священнодействовал в Успенском соборе, царь послал туда боярина своего Алексея Басманова с большим числом опричников. Вошедши в собор, Басманов приказал вслух всего народа прочитать судебный приговор о низложении митрополита. Потом опричники бросились на святого, как дикие звери, совлекли с него святительское облачение, одели его в простую, разодранную монашескую одежду, с позором выгнали из церкви и, посадив на дровни, повезли в Богоявленский монастырь, осыпая бранью и побоями. Потом, по воле царя, Филипп был сослан в Тверской Отрочь монастырь, причем святой много зла претерпел от приставников… Не довольствуясь тем, что терпел святой Филипп, царь подверг пыткам и казням служивших ему детей боярских; из родственников его Колычевых умерщвлены один за другим десять человек. Голову одного из них, Ивана Колычева, особенно любимого святителем, царь прислал последнему в темницу… Прошло около года, как святой находился в заточении, удручаемый от приставников различного рода скорбями. В это время царь, путешествуя в Новгород и приближаясь к Твери, вспомнил о святом Филиппе и послал к нему… Малюту Скуратова… Вошедши в келлию святого Филиппа, Малюта Скуратов… сказал: «Владыко святый, дай благословение царю идти на великий Новгород». Но святой отвечал Малюте: «Делай, что хочешь, но дара Божия не получают обманом». Тогда бессердечный злодей задушил праведника подушкою».

Независимо от того, был или не был преподобный Корнилий Псково-Печерский казнен лично Иваном Грозным, его имя было записано в царском Синодике опальным, а это значит, что царь брал на себя вину и ответственность за смерть преподобномученика. Нелепым выглядит стремление сторонников канонизации Ивана Грозного отрицать эти зверства тем, что в синодики «для поминовения православные христиане записывают также имена тех, чья память им дорога» (В.Манягин). Это утверждение вряд ли основано на объективном взгляде на сохранившиеся источники. Имя преп. Корнилия Псково-Печерского оказалось именно в Синодике опальных среди почти трех тысяч имен погубленных в годы опричного террора людей: «Сих опальных людей поминати по грамоте цареве… Изо Пскова: Печерского монастыря игумена архимандрита Корнилия…». Поэтому о поминовении памяти дорогого для Ивана Грозного человека речи здесь быть не может. И это не единственные жертвы среди священнослужителей. В годы опричного террора был арестован и сослан в Хутынский монастырь архимандрит Троице-Сергиева монастыря Памва, казнены архимандрит Солотчинского монастыря (имя не сохранилось), архимандрит Печерского Вознесенского монастыря в Нижнем Новгороде Митрофан.

Православная Церковь устами свт. Филиппа и свв. Николы и Василия Блаженного, Христа ради юродивых, неоднократно осуждала царя за кровавые жертвы. Именно вмешательство Христа ради юродивого Николы спасло Псков от опричного разгрома, а казни невинных новгородцев были остановлены благодаря св. Василию Блаженному.

Опричнина сторонниками канонизации Ивана Грозного замалчивается, а число казненных объявляется небольшим. Действительно, при населении тогдашней России в 6-8 млн. человек общее число казненных в годы опричнины, включенных в царский Синодик, не превышает 4 тыс. человек, но список этот признается исследователями далеко не полным — Синодик не учел умерших в тюрьмах и ссылке. При этом сторонники канонизации оправдывают массовые убийства и казни и даже считают их необходимыми, объясняя их борьбой царя с «государственными изменниками».

Скрупулезное исследование Р.Г. Скрынникова показало, что большинство обвинений было надуманным или не имело под собой твердых доказательств. Между тем при прямом попустительстве со стороны Ивана Грозного было казнено не только множество светских лиц, но и священнослужителей, чем-либо не угодивших царю. Сторонники канонизации Ивана Грозного замалчивают опричный поход на Новгород, а именно во время него, по мнению Р.Г. Скрынникова, основанному на анализе источников, было уничтожено не менее двух тысяч новгородцев, была разорена Тверь, причем было казнено не менее 9 тыс. человек. При этом зверства опричников напрямую поощрялись самим царем.Кончина Ивана Грозного также не может считаться кончиной христианина-праведника, о чем умалчивают сторонники его канонизации. Так, крупнейший памятник русского летописания XVII в. «Летописец Новый», составленный около 1630 г., но основанный на более ранних источниках, сообщает о восприятии Иваном Грозным кометы как знамения собственной смерти, что выдает в царе человека суеверного. По свидетельству английского посланника Джерома Горсея, получавшего информацию из ближайшего окружения царя, как человек суеверный, Иван Грозный перед смертью заставил привезти в Москву большое количество ворожей и волхвов, чтобы те предсказали ему день кончины. Умер же Иван Грозный за игрой в шахматы, так что чин пострижения в схиму совершался, вероятно, уже над бездыханным трупом, что также не соответствует облику праведника.

Конкретных свидетельств посмертного почитания Ивана Грозного как святого не существует. Составленная в конце XVII в. «Книга, глаголемая о русских святых» среди имен московских правителей, канонизированных как общерусских или местночтимых святых, не называет Ивана Грозного. Ссылка сторонников его канонизации на то, что в росписях Грановитой палаты Московского Кремля царь изображен с нимбом, некорректна. Некорректен и вывод, делаемый на основе этого единственного(!) изображения: «Иоанн Грозный официально в либеральном XIX в. был признан местночтимым святым… А это значит, что с тех самых пор жители города Москвы… почитают его как заступника и великого воина за Русскую землю, заслуги и подвиги которого во много раз превысили совершенные им грехи». Что касается изображения Ивана Грозного с нимбом и подписью «благоверный царь», то в нем отсутствует необходимое в этом случае дополнение: «святой». Так, фрески Архангельского собора Московского Кремля изображают всех погребенных в нем до 1508 г. великих князей с нимбами, а все надгробные эпитафии — от Великого князя Ивана Калиты до царевича Александра Петровича — содержат титул «благоверный».

При этом далеко не все погребенные благоверные князья и цари прославлены Русской Церковью. Подобные особенности титулатуры объясняются не только требованиями этикета того времени, но и тем обстоятельством, что на Руси понятие «благоверный», заимствованное из титулатуры византийских императоров, являлось частью прижизненного царского титула, начиная с Ивана Грозного, и было вполне естественным в эпоху первых Романовых. До принятия императорского титула оно входило и в титулатуру Петра I, которого никак нельзя причислить к прославляемым Церковью праведникам.

Как кажется, решающим доказательством против посмертного почитания грозного царя как святого являются знаменитые парсуны Ивана Грозного, его сына, Федора Иоанновича, и М.В. Скопина-Шуйского, выполненные в конце XVI — начале XVII в. и первоначально находившиеся над их гробницами в алтаре Архангельского собора. Из всех троих только Федор Иоаннович изображен с нимбом. Многое, сделанное Иваном Грозным для Российского государства, вряд ли может быть оспорено. Однако реальным итогом его правления стало истребление складывавшейся со времен Ивана Калиты военной и политической элиты («обнаглевшего боярства», по выражению одного из сторонников канонизации царя), что неизбежно привело к гражданской войне конца XVI — начала XVII в., причем ее скрытый этап — борьба боярских группировок, возвысившихся в правление Грозного, за власть — начался сразу же после его кончины, став прелюдией Смутного времени. Вопреки мнению сторонников канонизации, он не «оставил своим наследникам мощного государства и боеспособной армии». Страна была разорена многолетней Ливонской войной, опричным террором и стояла на пороге гражданской войны.

Общие итоги разнузданно-громогласной по форме и совершенно не вразумительной по существу кампании в поддержку канонизации царя Ивана Грозного могут быть сведены к нескольким вполне определенным выводам.

Во-первых, сторонникам канонизации не удалось представить ни одного нового исторического источника, который не был бы известен современной науке и опираясь на который можно было бы поставить под сомнение сложившуюся в церковной и светской исторических науках традицию в целом отрицательного изображения царствования и личности Ивана Грозного.

Во-вторых, в среде почитателей Ивана Грозного не появилось ни одного исследования, которое могло бы опровергнуть наличие традиционно инкриминировавшихся Ивану Грозному в исторической науке и церковном предании исторических преступлений и нравственных пороков. В данном случае прежде всего имеются в виду многотысячные и чаще всего безвинные жертвы опричного террора, разрушавшая страну внутренняя (опричный передел земли) и внешняя (Ливонская война) политика второй половины его царствования, гонения и убийства, в том числе и канонизированных как мучеников служителей Русской Православной Церкви, убийство собственного сына, неоднократно выражавшееся в его сочинениях, ложное с церковно-богословской точки зрения, понимание значения царя в церковной жизни, многоженство, в результате которого последние десять лет своей жизни царь был отлучен от причастия Святых Христовых Таин.

В-третьих, сторонники канонизации Ивана Грозного, часто не понимающие разницы между православным церковным вероучением, основывающимся на Божественном Откровении, и государственно-политической тоталитарной идеологией, произрастающей из человеческого мифотворчества, навязывают русскому церковному народу миф о святом царе, ставшем жертвой невиданного в мировой истории четырехвекового «клеветнического заговора». При этом участниками «заговора» наряду с папским легатом А.Поссевино, английским посланником Дж. Горсеем, немцем-опричником А.Шлихтингом оказываются и русские летописцы, и агиографы, включая св. Димитрия Ростовского, и опиравшиеся на них в своих исследованиях то ли по недомыслию, то ли по злокозненности русские церковные (митрополит Макарий (Булгаков), А.П. Доброклонский, А.В. Карташев), дореволюционные гражданские (Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов) и советские (С.Б. Веселовский, А.А. Зимин, С.О. Шмидт, Р.Г. Скрынников) историки. В то же время «разоблачителями» четырехвекового «клеветнического заговора» становятся наряду с немногочисленными выполнявшими социальный заказ ВКП (б) сталинскими историками (С.В. Бахрушин, И.И. Смирнов), которые, впрочем, не доходили в своей апологии Ивана Грозного до объявления его святым, псевдоцерковные журналисты и публицисты, возглавляемые К.Душеновым и обосновывающие свои «открытия» авторитетом покойного митрополита Иоанна (Снычева), никогда не являвшегося специалистом в области русской истории ХVI века. В-четвертых, почитателям Ивана Грозного не только не удалось найти в Русской Церкви «прикровенно» совершившейся канонизации «оклеветанного» царя, но и обнаружить достоверные свидетельства его почитании как святого в русском церковном народе, для которого веками царь Иван Грозный оставался отнюдь не святым подвижником благочестия, а всего лишь грозным царем.

 Митрополит Ювеналий (Поярков)

Источник