Вопрос отличия веры от знания

Что же тогда такое вера? Самое общее и слабое осторожное определение: вера это один из способов (режимов, образов) существования логических утверждений об истинности или ложности некоторых логических формул.
Очевидно, что под такое описание попадают многие вещи. Любое фактическое знание, например, тоже попадает. Поэтому перед тем, как дать более узкое, строгое и понятное положительное определение , я начинаю с отрицания — вера это не знание. Для того, чтобы убедить сомневающихся, я предлагаю простой мысленный эксперимент вообще безо всякого «Бога» — ведь вере, чисто как феномену мышления, всё равно, во что ею верят — тут важно, чтобы это была именно вера, а не что-нибудь ещё.

Так вот, дан черный ящик. Настоящий черный ящик, который непроницаем ни для каких сигналов, и который участникам эксперимента невозможно открыть. В этом ящике, утверждаю я, находится кошка (привет Эрвину Шредингеру, конечно же). Второй участник эксперимента, мой оппонент, утверждает, что кошки в ящике нет. Оба мы соглашаемся, что на самом деле, в объективной действительности, только одно из этих утверждений истинно — либо кошка в ящике есть, либо её нет *.

Мы оба, я и мой оппонент, пользуемся классической Аристотелевой логикой, двоичной логикой с Законом Исключенного Третьего. Это означает, что любое [правильно сформулированное] утверждение ** может быть либо истинно, либо ложно. Поэтому, так как наши утверждения семантически являются отрицаниями друг друга, то приходится признать, что только один из нас прав, а второй — соответственно, неправ. Но, так как мы не можем открыть ящик и проверить, кто прав, а кто неправ, то мы оба в праве считать, что мы правы, то есть я в праве считать, что я прав, а мой оппонент неправ, а он — что он прав, а я неправ. Право, по которому мы можем так считать, называется правом веры — или, в формальной логике, правом ввода аксиомы.

«Позвольте, — скажет какой-нибудь читатель, — но ведь если Вы оба правы, а актуальный мир с ящиком у вас на двоих всего один, то это значит, что ваше понятие веры это просто противоречие!»

Да, ответим мы, это действительно выглядит как противоречие. Но на самом деле никакого противоречия тут нет — ведь на самом деле в ящике кошка либо есть, либо её нет, и значит, утверждение одного из нас ложное, а второго — истинное, и поэтому нет никакого противоречия, ведь один из нас — тот, кто выбрал неправильную аксиому — ошибается. Или если бы я «верил», что мы оба правы, или оба неправы, то это тоже было бы противоречие, так как не могут два утверждения, являющиеся отрицаниями друг друга, быть оба истинны или оба ложны — мы это знаем, так как знаем законы логики. Но, до тех пор пока мы не откроем ящик, мы не можем знать, кто из нас прав, а кто ошибается.

Таким образом, нет совершенно никаких других поводов, оснований и причин для нас считать, что другой неправ, а мы правы — никаких, кроме самого банального и простого свободного волевого акта выбора — «истинно» или «ложно». (NB: я считаю, что мой оппонент неправ, но при этом считаю, что он в праве считать, что он прав — почуствуйте разницу!) И вот для этого простого волевого акта выбора мы и вводим термин — «вера». Этот акт, такой выбор, это и есть вера. То есть мы, я и мой оппонент, оба не ЗНАЕМ, есть ли кошка в ящике, но я ВЕРЮ, что она там есть, а он ВЕРИТ, что её там нет. Поэтому, хотя в актуальном мире действительно есть место только для одной ситуации из двух возможных, но, тем не менее, в этом же мире есть место для двух равноправых утверждений, и автор каждого из них имеет полное право — право веры — утверждать именно свою правоту, не погрешая ни против логики, ни против знания, ни против науки, ни против честности, ни против здравого смысла. И ни одно из двух утверждений не имеет никакого объективного, интеллектуального, логического или эпистемологического приоритета перед другим (хотя _истинным_ является только одно, и мы об этом не забываем).

После этого нам остается только подчистить беседу от возражений типа «вы не верите, а надеетесь, что там кошка», происходящими от того, что семантика вторгается в область логики. На это очень просто ответить — надежда это семантическая производная от веры, конкретно — надежда это «вера во что-то хорошее». Если мы заменим кошку мощной бомбой с часовым механизмом, и предложим участникам сделать выбор между тем, есть ли бомба в ящике или нет, то было бы странно говорить, что тот, кто считает, что бомба там есть, «надеется» на это. Хороша надежда! Если откроют дверь, то он убежит от такой надежды. Тут уж он «опасается», что бомба там есть, а не «надеется». Тем не менее, то квази-знание, которое находится в сознании игрока, его логическая природа, нуждается в одном общем термине — и этот термин именно вера, а не «надежда» или «опасение». Всё это уже семантика, вторичный продукт того, как мы лично относимся к объекту веры, радует он нас или пугает. Некоторые «надеются», что Бог есть, некоторые «опасаются», что Бог есть, но и те, и другие верят, что он есть.

Есть ещё люди, которые считают, что «надежда» это какая-то «более слабая» вера. Но это неправильно, потому что нет в бинарной логике разных степеней истинности, есть только «истинно» или «ложно». Слабость и сила могут появиться только тогда, когда есть основание, большее или меньшее, на то, чтобы считать, что кошка в ящике есть, или что кошки в ящике нет. Если, например, мы точно знаем, что всех кошек на планете истребили в прошлом веке, то мы, конечно, всё ещё можем верить, что какая-то кошка уцелела и попала в наш ящик, но тут уже наш эксперимент нарушен, и это уже совсем другой эксперимент, в котором присутствует дополнительная информация, которая подтверждает одну гипотезу, и ослабляет другую, и мы уже можем вооружиться бритвой Оккама, или теорией вероятности, и тогда уже не только бинарная логика, но и какие-то знания, какая-то методология выбора, естественнонаучный подход к естественнонаучной проблеме, совершенно другая картина. Это уже совсем другой эксперимент, а в нашем эксперименте никакой дополнительной информации нет, никакого ЗНАНИЯ нет, и поэтому никакой более сильной или менее сильной «веры» быть не может — только бинарное «да» или «нет», не имеющее никакого основания ни в чем, кроме живой, чистой воли участника.

Поэтому, кстати, в чисто логическом смысле слова «сильная вера» или «слабая веры» это оксюмороны. Когда верующие говорят, что их вера слаба, что они «маловеры», то они имеют в виду вовсе не какую-то «десятиричную» логику, а просто то, что их воля следовать за своей двоичной верой слаба. Что вот они верят, что Бог есть, но при этом постоянно забывают о своей вере и занимаются какими-то неприличными для верующего делами. То есть, что они сами никак не прийдут в соответствие с тем, чего хотят и чего выбирают — то бегут от бомбы в ящике, то вдруг думают, что может бомба взорвется не скоро, то вдруг думают, что вдруг это не бомба, а кошка, то верят, что если Бог есть, то он добрый и никого не накажет — в общем, тупо не могут совладать со своим умом, подчинить его своей слабой воле. И уж если на то пошло, то даже самые крутые Св. Отцы христианства и даже сам Ап. Павел говорят с раскаянием: «Ибо я не что хочу, то и делаю, а что ненавижу, то и творю» (Послание к Римлянам 7, 15).

Но вернемся к отличиям веры от знания. Вот ещё несколько доводов в пользу этого утверждения, для тех, кто не очень понимает логику из примера про ящик или не очень доверяет ей — эти доводы основаны как раз на «ощущениях» и на чистой семантике нашего естественного языка.

Знание — это, очевидно, пассивное состояние, своего рода груз, который приходит в наш разум и остается в нем без участия нашей воли. Да, конечно, нужна воля для того, например, чтобы пойти в школу, купить книгу, распечатать письмо, завернуть за угол, чтобы увидеть, кто там кричит «помогите», подростки ли это пьяные дурачатся, или разыгрывается трагедия. Но когда мы сделали выбор открыть некий информационный канал и получить информацию, мы уже переходим в пассивное состояние получения знания и обладания знанием. Не торопитесь — мы не говорим о том, что с этим знанием можно делать и как его использовать, а только о том, как мы его получаем и им обладаем. И самое главное — получив знание мы уже не в состоянии его сами, своим выбором, «отознать» обратно. Можно вышибить себе мозги или сжечь их химией, можно стать овощем, дебилом или психом — но это не столько уничтожение знания, сколько уничтожение воли. Можно утратить память — но нельзя сделать это усилием воли, а можно только лечь под нож или капельницу. Открыв письмо, мы обретаем знание о наследстве или о смерти наших детей или родителей — и бесполезно «верить» или «не верить», знание невозможно изгнать, оно независимо от нашей воли и выбора. С ним можно либо смириться, либо уйти от него в психическое расстройство, порвав с реальностью, сломав наш разум как аппарат тестирования реальности, утратив способность знать о реальности, которая для нас стала невыносима.

А что же вера? Вера полностью противоположна знанию. Вера активна и только активна, вера это только выбор и только воля. Вот можно просто стоять на улице, никого не трогать, и увидеть, совершенно случайно, как совершается преступление, но дальше уже включается воля и выбора — что сделать, как отнестись к увиденному, что делать с этим знанием, пришедшим без выбора, случайно и пассивно. А вот поверить пассивно и случайно невозможно. Нельзя просто проснуться с верой в то, что в ящике кошка, нельзя просто случайно «узнать», что действительно существует Бог, нельзя пассивно, без участия своей воли или по крайней мере без волевого момента отказаться от своих прав, поставить подпись под милицейским протоколом. Можно напиться, можно быть в помутнении рассудка, можно быть временно или перманентно недееспособным — но мы прекрасно знаем, что такие случаи совершенно отдельно рассматриваются медициной, законом, общественным мнением и этикой.
Итак, можно случайно, пассивно, невольно что-то узнать. И однажды узнанное невозможно специально, активно, усилием воли «отознать» обратно.
И, наоборот, невозможно случайно, пассивно, безвольно сделать выбор, поверить, совершить поступок — зато можно специально, намеренно, активно, волевым усилием перестать верить, отречься, изменить мнение, исправить сделанное.

Именно поэтому мы постоянно читаем в Библии о вере как об активном выборе, а не как о пассивном знании:

…ОН отвечал и сказал: это — помышление о борьбе, которую должен вести на земле родившийся человек, чтобы, если будет побеждён, потерпеть то, о чём ты сказал, а если победит, получить то, о чём Я говорю.
Это та жизнь, о которой сказал Моисей, когда жил, к народу, говоря:
«Избери себе жизнь, чтобы жить».

(3 Ездры, 7:57-59)

——————————————————————
* — параллель с кошкой Шредингера здесь, кстати, уже закончилась — согласно одному из толкований постулатов квантовой механики, можно построить такой ящик, в котором ОБА утверждения истинны одновременно в актуальном мире, и кошка — которая по условиям того эксперимента либо мертва, либо жива — является ОДНОВРЕМЕННО и живой, и мертвой (вот уж где, казалось бы, раздолье для любителей противоречий!).

** — примеры фраз, формул, которые не являются утверждениями:

- «сколько будет два плюс два?» — (не путать с «два плюс два равно восемь или четыре, но не шесть», которая является утверждением, причем необходимо истинным в рамках арифметики Пеано)

- «Беги, Форест, беги!» — (не путать с фразами «Форест бежит» или «Форесту надо бежать», которые являются утверждениями, возможно истинными)

- «Семнадцать мгновений весны» — (не путать с фразой «Семнадцать мгновений весны это мультик студии «Дисней», которая является ложным утверждением в актуальном мире)

- «в кислое перебежало солнце фантастическую травмайных остановок»

Источник