В своем интервью в «Новой Жизни» 8-го iюня 1918 г. Дзержинскiй и Закс так охарактеризовали прiемы дeятельности чрезвычайных комиссiй: «Напрасно нас обвиняют в анонимных убiйствах, — комиссiя состоит из 18 испытанных революцiонеров, представителей Ц. К. партiи и представителей Ц.И.К.
Стилистика сохранена
ЦИНИЗМ
Поглядим однако нeкоторые мотивы разстрeлов, насколько они оффицiально или оффицiозно опубликованы в совeтской печати. Мы найдем нeчто весьма показательное. Среди этих оффицiальных квалификацiй мы найдем такiя точныя наименованiя совершеннаго преступленiя: «тонкiй, неуловимый контр-революцiонер», «(жена) была в курсe дeл мужа», «ряд сыновей и дочерей разных генералов» (Петроград).
Истязанiя и пытки
Все, что мы знаем о старых русских тюрьмах, о «русской Бастилiи», как звалась обычно, напр., Шлиссельбургская крeпость – мeсто заключенiя важных политических преступников — все это блeднeет перед тюрьмами и режимом, установленным коммунистической властью в нeкоторых мeстах заключенiя. Развe не пыткой почти физической является содержанiе в таких тюрьмах, иногда мeсяцами без допроса, без предъявленiя обвиненiя, под постоянной угрозой разстрeла, которая в концe концов и осуществляется. Возрожденiем пыток назвал П. А. Кропоткин в таких условiях институт заложников. Но этими заложниками фактически являлись и являются всe вообще заключенные в тюрьмах.
Находившаяся одновременно со мной в тюрьмe русская писательница О. Е. Колбасина в своих воспоминанiях передает о таких же переживанiях, {184} разсказанных ей одной из заключенных.16 Это было в Москвe, во Всероссiйской Чрезвычайной Комиссiи, т. е. в самом центрe. Обвиняли одну женщину в том, что она какого то офицера спасла, дав взятку в 100 тыс. рублей. Передаем ея разсказ так, как он занесен в воспоминанiя Колбасиной. На разстрeл водили в подвал. Здeсь «нeсколько трупов лежало в нижнем бeльe. Сколько, не помню. Женщину одну хорошо видeла и мужчину в носках. Оба лежали ничком. Стрeляют в затылок… Ноги скользят по крови… Я не хотeла раздeваться – пусть сами берут, что хотят.17 «Раздeвайся!» — гипноз какой то. Руки сами собой машинально поднимаются, как автомат растегиваешься… сняла шубу. Платье начала растегивать… И слышу голос, как будто бы издалека — как сквозь вату: «на колeни». Меня толкнули на трупы. Кучкой они лежали. И один шевелится еще и хрипит. И вдруг опять кто-то кричит слабо-слабо, издалека откуда-то: «вставай живeе» — и кто-то рванул меня за руку. Передо мной стоял Романовскiй (извeстный слeдователь) и улыбался. Вы знаете его лицо – гнусное и хитрую злорадную улыбку.
«Что, Екатерина Петровна (он всегда по отчеству называет) испугались немного? Маленькая встряска нервов? Это ничего. Теперь будете сговорчивeе. Правда?» Пытка то или нeт, когда мужа разстрeливают в присутствiи жены? Такой факт разсказывает в своих одесских воспоминанiях H. Давыдова.18 «Узнали сегодня, что… баронесса Т-ген не была разстрeлена. Убит только муж, и нeсколько человeк с ним. Ей велeно было стоять и смотрeть, ждать очереди. Когда всe были разстрeлены, ей объявили помилованiе. Велeли убрать помeщенiе, отмыть кровь. Говорят, у нея волосы побeлeли». {185}
В одиночкe тюрьмы истязали учительницу Домбровскую, вина которой заключалась в том, что у нея при обыскe нашли чемодан с офицерскими вещами, оставленными случайно проeзжавшим еще при Деникинe ея родственником офицером. В этой винe Домбровская чистосердечно созналась, но чекисты имeли донос о сокрытiи Домбровской золотых вещей, полученных ею от родственника, какого-то генерала. Этого было достаточно, чтобы подвергнуть ее пыткe. Предварительно она была изнасилована и над нею глумились. Изнасилованiе происходило по старшинству чина. Первым насиловал чекист Фридман, затeм остальные. Послe этого подвергли пыткe, допытываясь от нея признанiя, гдe спрятано золото. Сначало у голой надрeзали ножом тeло, затeм желeзными щипцами, плоскозубцами, отдавливали конечности пальцев. Терпя невeроятныя муки, обливаясь кровью, несчастная указала какое-то мeсто в сараe дома No. 28, по Медвeдевской улицe, гдe она и жила. В 9 часов вечера 6-го ноября она была разстрeлена, а часом позже в эту же ночь в указанном ею домe производился чекистами тщательный обыск, и, кажется, дeйствительно, нашли золотой браслет и нeсколько золотых колец.
В станицe Кавказской при пыткe пользуются желeзной перчаткой. Это массивный кусок железа, {187} надeваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. «При ударe, кромe сильнeйшей боли от массива желeза, жертва терпит невeроятныя мученiя от неглубоких ран, оставляемых в тeлe гвоздями и скоро покрывающихся гноем. Такой пыткe, в числe прочих, подвергся гражданин Iон Ефремович Лелявин, от котораго чекисты выпытывали будто бы спрятанныя им золотыя и николаевскiя деньги. В Армавирe при пыткe употребляется вeнчик. Это простой ременный пояс с гайкой и винтом на концах. Ремнем перепоясывается лобная и затылочная часть головы, гайка и винт завинчиваются, ремень сдавливает голову, причиняя ужасныя физическiя страданiя».20 В Пятигорскe завeдующiй оперативным Отдeлом Ч. К. Рикман «порет» допрашиваемых резиновыми плетьми: дается от 10-20 ударов. Он же присудил нeскольких сестер милосердiя к наказанiю в 15 плетей за оказанiе помощи раненым казакам.21 В этой же Ч.К. втыкали шпильки под ногти – «система допросов при помощи кулаков, плетей, шомполов» здeсь общепринята. Ряд свидeтелей удостовeряют о жестоком избiенiи при допросe адмирала Мязговскаго в Николаевe (1919 г.). В «Общем Дeлe»22 приводятся показанiя мeщанина г. Луганска, как пытали его: здeсь и поливанiе голаго ледяной водой, отворачиванiе плоскозубцами ногтей, поддeванiе иглами, рeзанье бритвой и т. д. В Симферополe – разсказывает корреспондент той же газеты23 — в Ч.К. «примeняют новый вид пытки, устраивая клизмы из битаго стекла и ставя горящiя свeчи под половые органы». В Царицынe имeли обыкновенiе ставить пытаемаго на раскаленную сковороду24, там же примeняли желeзные {188} прутья, резину с металлическим наконечником, «вывертывали руки», «ломали кости».
В Пензe предсeдательницей Чека была женщина Бош, звeрствовавшая так в 1918 г., что была даже отозвана центром. В Вологдe предсeдатель Ч.К. двадцатилeтнiй юноша любил такой прiем (и не в 1918 г. а уже в 20 г.). Он садился на стул у берега рeки; приносили мeшки; выводили из Ч.К. допрашиваемых, сажали их в мeшки и опускали в прорубь. Он признан был в Москвe ненормальным, {189} когда слух о его поведенiи дошел до центра. Знаю об нем от достаточно авторитетнаго свидeтеля.
В Тюмени также «пытки и порка» резиной.26 В уральской Ч.К. – как свидeтельствует в своем докладe упомянутая уже Фрумкина – допрашивают так: «Медера привели в сарай, поставили на колeни к стeнe и стрeляли то справа, то слeва. Гольдин (слeдователь) говорил: «если не выдадите сына, мы вас не разстрeляем, а предварительно переломаем вам руки и ноги, а потом прикончим». (Этот несчастный Медер на другой день был разстрeлен.) В Новочеркасской тюрьмe слeдователь, всунув в рот дула двух ноганов, мушками цeплявшихся за зубы, выдергивал их вмeстe с десной.27
Приведем описанiе подвигов коменданта Харьковской Ч.К. Саенко, получившаго особенно громкую извeстность при занятiи и эвакуацiи Харькова большевиками в 1919 г. В руки этого садиста и маньяка были отданы сотни людей. Один из свидeтелей разсказывает, что, войдя в камеру (при арестe), он обратил вниманiе на перепуганный вид заключенных. На {190} вопрос: «что случилось?» получился отвeт: «Был Саенко и увел двух на допрос, Сычева и Бeлочкина, и обeщал зайти вечером, чтобы «подбрить» нeкоторых заключенных». Прошло нeсколько минут, распахнулась дверь и вошел молодой человeк, лeт 19, по фамилiи Сычев, поддерживаемый двумя красногвардейцами. Это была тeнь, а не человeк. На вопрос: «что с вами?» короткiй отвeт: «меня допрашивал Саенко». Правый глаз Сычева был оплошным кровоподтеком, на правой скуловой кости огромная ссадина, причиненная рукояткой нагана. Недоставало 4 передних зубов, на шеe кровоподтеки, на лeвой лопаткe зiяла рана с рваными краями; всeх кровоподтеков и ссадин на спинe было 37». Саенко допрашивал их уже пятый день. Бeлочкин с допроса был свезен в больницу, гдe и умер. Излюбленный способ Саенко: он вонзал кинжал на сантиметр в тeло допрашиваемаго и затeм поворачивал его в ранe. Всe истязанiя Саенко производил в кабинетe слeдователя «особаго отдeла», на глазах Якимовича, его помощников и слeдователя Любарскаго».
Дальше тот же очевидец разсказывает о казни нeскольких заключенных, учиненной Саенко в тот же вечер. Пьяный или накокаиненный Саенко явился в 9 час. вечера в камеру в сопровожденiи австрiйскаго штабс-капитана Клочковскаго, «он приказал Пшеничному, Овчеренко и Бeлоусову выйти во двор, там раздeл их до нага и начал с товарищем Клочковским рубить и колоть их кинжалами, нанося удары сначала в нижнiя части тeла и постепенно поднимаясь все выше и выше. Окончив казнь, Саенко возвратился в камеру весь окровавленный со словами: «Видите эту кровь? То же получит каждый, кто пойдет против меня и рабоче-крестьянской партiи». Затeм палач потащил во двор избитаго утром Сычева, чтобы тот посмотрeл на еще живого Пшеничнаго, здeсь выстрeлом из револьвера {191} добил послeдняго, а Сычева, ударив нeсколько раз ножнами шашки, втолкнул обратно в камеру».
Живые свидeтели подтвердили ужасы этой «комнаты испытанiй». Допрос, по описанiю этих вышедших из чрезвычайки людей, производился ночью и неизмeнно сопровождался угрозами разстрeла и жестоких побоев, с цeлью заставить допрашиваемаго сознаться в измышленном агентами преступленiи. Признанiе своей вины вымогалось при неуспeшности угроз битьем шомполами до потери сознанiя. Слeдователи Мирошниченко, бывшiй парикмахер, и Iесель Манькин, 18-лeтнiй юноша, были особенно настойчивы. Первый под дулом револьвера заставил прислугу Канишеву «признать себя виновной в укрывательствe офицеров», второй, направив браунинг на допрашиваемаго, говорил: «от правильнаго отвeта зависит ваша жизнь». Ко всeм ужасам с начала апрeля «присоединились еще новыя душевныя пытки»: «казни начали приводить в исполненiе почти что на глазах узников; в камеры явственно доносились выстрeлы из надворнаго чулана-кухни, обращеннаго в мeсто казни и истязанiй. При осмотрe 16 iюня этого чулана, в нем найдены были двe пудовыя гири и отрeз резиноваго пожарнаго рукава в аршин длиною с обмоткою на одном концe в видe рукоятки. Гири и отрeз служили для мученiя намeченных чрезвычайкою жертв. Пол чулана оказался покрытым соломою, густо пропитанною кровью казненных здeсь; стeны против двери испещрены пулевыми выбоинами, окруженными брызгами крови, {192} прилипшими частичками мозга и обрывками черепной кожи с волосами; такими же брызгами покрыт пол чулана».
Вскрытiе трупов, извлеченных из могил саенковских жертв в концентрацiонном лагерe в числe 107 обнаружило страшныя жестокости: побои, переломы ребер, перебитiя голени, снесенные черепа, отсeченныя кисти и ступни, отрубленные пальцы, отрубленныя головы, держащiяся только на остатках кожи, прижиганiе раскаленным предметом, на спинe выжженныя полосы, и т. д. и т. д. «В первом извлеченном трупe был опознан корнет 6-го Гусарскаго полка Жабокритскiй. Ему при жизни были причинены жестокiе побои, сопровождавшiеся переломами ребер; кромe того в 13 мeстах на передней части тeла произвели прижиганiе раскаленным круглым предметом и на спинe выжгли цeлую полосу». Дальше: «У одного голова оказалась сплющена в плоскiй круг, толщиной в 1 сантиметр; произведено это сплющенiе одновременным и громадным давленiем плоских предметов с двух сторон». Там же: «Неизвeстной женщинe было причинено семь колотых и огнестрeльных ран, брошена она была живою в могилу и засыпана землею».
Далeе Нилостонскiй описывает внeшнiй вид одной из Кiевских человeческих «боен» (автор утверждает, что онe оффицiально даже назывались «бойнями») в момент ознакомленiя с ней комиссiи.
«Тут же во дворe, — продолжает изслeдователь, — среди могил зарытых нашли мы крест, на котором за недeлю приблизительно до занятiя Кiева распяли поручика Сорокина, котораго большевики считали добровольческим шпiоном»…. «В губернской {199} Чека мы нашли кресло (то же было и в Харьковe) в родe зубоврачебнаго, на котором остались еще ремни, которыми к нему привязывалась жертва. Весь цементный пол комнаты был залит кровью, и к окровавленному креслу прилипли остатки человeческой кожи и головной кожи с волосами»…
В уeздной Чека было то же самое, такой же покрытый кровью с костями и мозгом пол и пр. «В этом помeщенiи особенно бросалась в глаза колода, на которую клалась голова жертвы и разбивалась ломом, непосредственно рядом с колодой была яма, в родe люка, наполненная до верху человeческим мозгом, куда при размозженiи черепа мозг тут же падал»…
Вот пытки в так называемой «китайской» Чека в Кiевe: «Пытаемаго привязывали к стeнe или столбу; потом к нему крeпко привязывали одним концом желeзную трубу в нeсколько дюймов ширины»… «Через другое отверстiе в нее сажалась крыса, отверстiе тут же закрывалось проволочной сeткой и к нему подносился огонь. Приведенное жаром в отчаянiе животное начинало въeдаться в тeло несчастнаго, чтобы найти выход. Такая пытка длилась часами, порой до слeдующаго дня, пока жертва умирала» (25). Данныя комиссiи утверждают, что примeнялась и такого рода пытка: «пытаемых зарывали в землю до головы и оставляли так до тeх пор, пока несчастные выдерживали. Если пытаемый терял сознанiе, его вырывали, клали на землю, пока он приходил в себя и снова так же зарывали»… «Перед уходом из Кiева большевики зарыли так многих несчастных и при спeшкe оставили их зарытыми – их откопали добровольцы»… (23 — 24).
В Воронежe пытаемых сажали голыми в бочки, утыканныя гвоздями, и катали.34 На лбу выжигали пятиугольную звeзду; священникам надeвали на голову вeнок из колючей проволоки.
В Царицынe и Камышинe – пилили кости. В Полтавe и Кременчугe всeх священников сажали на кол (26- 28). «В Полтавe, гдe царил «Гришка проститутка» в один день посадили на кол 18 монахов» (28). «Жители утверждали, что здeсь (на обгорeлых столбах) Гришка-проститутка сжигал особенно бунтовавших крестьян, а сам… сидя на стулe, потeшался зрeлищем» (28).
В Екатеринославe предпочитали и распятiе и побиванiе камнями (29). В Одессe офицеров истязали, привязывая цeпями к доскам, медленно вставляя в топку и жаря, других разрывали пополам колесами лебедок, третьих опускали по очереди в котел с кипятком и в море, а потом бросали в топку (31).35
Даже в совeтскую печать проникали свeдeнiя о пытках при допросах, особенно в первое время, когда истязанiя и насилiя в соцiалистической тюрьмe были слишком непривычны для нeкоторых по крайней мeрe членов правящей партiи.
«Неужели средневeковый застeнок?» под таким заголовком помeстили, напр., московскiя «Извeстiя»39 письмо одного случайно пострадавшаго {204} коммуниста: «Арестован я был случайно, как раз в мeстe, гдe, оказалось, фабриковали фальшивыя керенки. До допроса я сидeл 10 дней и переживал что-то невозможное (рeчь идет о слeдственной комиссiи Сущево-Марiинскаго района в Москвe)… Тут избивали людей до потери сознанiя, a затeм выносили без чувств прямо в погреб или холодильник, гдe продолжали бить с перерывом по 18 часов в сутки. На меня это так повлiяло, что я чуть с ума не сошел». Через два мeсяца мы узнаем из «Правды», что есть во Владимiрской Ч.К. особый уголок, гдe «иголками колят пятки».40
Опять случайно попался коммунист, который взывает к обществу: «страшно жить и работать, ибо в такое положенiе каждому отвeтственному работнику, особенно в провинцiи, попасть очень легко». На это дeло обратили вниманiе, потому что здeсь замeшан был коммунист. Но в тысячах случаев проходят мимо лишь молчаливо. «Краснeю за ваш застeнок — писала Л. Рейснер про петербургскую Ч.К. в декабрe 1918 г. Но все это «сентиментальности», и рeдкiе протестующiе голоса тонули в общем хорe. Петроградская «Правда» в февралe 1919 года очень красочно описывает пользу прiемов допроса путем фиктивнаго разстрeла: в одном селe на кулака наложили 20 пудов чрезвычайнаго налога. Он не заплатил. Его арестовали — не платит. Его повели на кладбище — не платит. Его поставили к стeнкe — не платит. Выстрeлили под ухом. О чудо! Согласился!
Мы имeем в качествe непреложнаго историческаго свидeтельства о пытках изумительный документ, появившiйся на столбцах самого московскаго «Еженедeльника Ч.К.» Там была напечатана статья под характерным заголовком: «Почему вы миндальничаете?» «Скажите, — писалось в статьe, подписанной предсeдателем нолинской Ч. К. и др. {205} — почему вы не подвергли его, этого самаго Локкарта самым утонченным пыткам, чтобы получить свeдeнiя, адреса, которых такой гусь должен имeть очень много?41 Скажите, почему вы вмeсто того, чтобы подвергнуть его таким пыткам, от одного описанiя которых холод ужаса охватил бы контр-революцiонеров, скажите, почему вмeсто этого позволили ему покинуть Ч.К? Довольно миндальничать!… Пойман опасный прохвост… Извлечь из него все, что можно, и отправить на тот свeт»!… Это было напечатано в No. 3 оффицiальнаго органа42, имeвшаго, как мы говорили, своею цeлью«руководить» провинцiальными чрезвычайными комиссiями и проводить «идеи и методы» борьбы В. Ч.К. Что же удивительнаго, что на съeздe совeтов представители Ч.К. уже говорят: «теперь признано, что расхлябанность, как и миндальничанiе и лимоничанiе с буржуазiей и ея прихвостнями не должны имeть мeста».
Разнузданность палачей
Перед нами прошел уже садист в полном смыслe слова – харьковскiй Саенко. Нeсколько слов о его помощникe — матросe Эдуардe, разсказывает Карелин: знаменит был тeм, что, дружески разговаривая с заключенным, смeясь беззаботным смeхом, умeл артистически «кончить» своего собесeдника выстрeлом в затылок.
Таким же звeрем изображает освeдомленный в одесских дeлах Авербух предсeдателя мeстной чеки Калинченко. О его «причудах» и диких расправах разсказывали цeлыя легенды: однажды во время празднованiя своих именин К. приказал доставить из тюрьмы «трех самых толстых буржуев». Его приказ был выполнен, и он в каком то пьяном экстазe тут же убивает их из револьвера.
«Мнe как то раз пришлось посeтить кафе «Астра» по Преображенской улицe, посeщаемое исключительно большевицкими служащими» – пишет Авербух.60 — «И здeсь мнe совершенно неожиданно пришлось выслушать разсказ извeстнаго палача «Васьки» о том, как он раз расправился с двумя буржуями, как они корчились и метались в предсмертных судорогах, как они цeловали у него руки и ноги и как он все-таки исполнил свой революцiонный долг». Среди одесских палачей был негр Джонстон, спецiально выписанный из Москвы. «Джонстон был синонимом зла и изувeрств»… «Сдирать кожу с живого человeка перед казнью, отрeзать конечности при пытках и т. п. – на это способен был один палач – негр Джонстон». Он ли один? В Москвe на выставкe, устроенной большевиками в 1920-1921 гг., демонстрировались «перчатки», снятыя с {216} человeческой руки. Большевики писали о том, что это образец звeрств «бeлых». Но… об этих перчатках, снимаемых в Харьковe Саенко, доходили давно в Москву слухи. Говорили, что нeсколько «перчаток» было найдено в подвалe Ч.К. Харьковскiе анархисты, привезенные в Бутырскую тюрьму, единогласно свидeтельствовали об этих харьковских «перчатках», содранных с рук пытаемых.
«Нас упрекают в готтентотской морали», — говорил Луначарскiй в засeданiи московскаго совeта 4 декабря 1918 г. «Мы принимаем этот упрек»…
С Джонстоном могла конкурировать в Одессe лишь женщина-палач, молодая дeвушка Вeра Гребеннюкова («Дора»). О ея тиранствах также ходили цeлыя легенды. Она «буквально терзала» свои жертвы: вырывала волосы, отрубала конечности, отрeзала уши, выворачивала скулы и т. д. Чтобы судить о ея дeятельности, достаточно привести тот факт, что в теченiе двух с половиной мeсяцев ея службы в чрезвычайкe ею одной было разстрeлено 700 слишком человeк, т. е. почти треть разстрeленных в Ч.К. всeми остальными палачами.62
В Кiевe разстрeливаемых заставляли ложиться ничком в кровавую массу, покрывавшую пол, и стрeляли в затылок и размозжали череп. Заставляли ложиться одного на другого еще только что пристрeленнаго. Выпускали намeченных к разстрeлу в сад и устраивали там охоту на людей. И отчет кiевских сестер милосердiя тоже регистрирует такiе факты. В «лунныя, ясныя лeтнiя ночи», «холеный, франтоватый» комендант губ. Ч.К. Михайлов {217} любил непосредственно сам охотиться с револьвером в руках, за арестованными, выпущенными в голом видe в сад.63 Французская писательница Одетта КЈн, считающая себя коммунисткой и побывавшая по случайным обстоятельствам64 в тюрьмах Ч.К. в Севастополe, Симферополe, Харьковe и Москвe, разсказывает в своих воспоминанiях со слов одной из заключенных о такой охотe за женщинами даже в Петроградe (она относит этот, казалось бы, маловeроятный факт к 1920 г.!!). В той же камерe, что и эта женщина, было заключено еще 20 женщин контр-революцiонерок. Ночью за ними пришли солдаты. Вскорe послышались нечеловeческiе крики, и заключенные увидали в окно, выходящее на двор, всeх этих 20 женщин, посаженных голыми на дроги. Их отвезли в поле и приказали бeжать, гарантируя тeм, кто прибeжит первыми, что онe не будут разстрeлены. Затeм онe были всe перебиты…
В Екатеринославe нeкiй Валявка, разстрeлявшiй сотни «контр-революцiонеров», имeл обыкновенiе выпускать «по десять-пятнадцать человeк в небольшой, спецiальным {218} забором огроженный двор». Затeм Валявка с двумя-тремя товарищами выходил на середину двора и открывал стрeльбу.66
О дeятельности в Архангельской губ. весной и лeтом 1920 г. этой Пластининой-Майзель, бывшей женой знаменитаго Кедрова, корреспондент «Голоса Россiи»71, сообщает: «Послe торжественных похорон пустых, красных гробов началась расправа Ревекки Пластининой со старыми партiйными врагами. Она была большевичка. Эта безумная женщина, на голову которой сотни обездоленных матерей и жен шлют свое проклятье, в своей злобe превзошла всeх мужчин Всероссiйской Чрезвычайной Комиссiи. Она вспомнила всe маленькiя обиды семьи мужа и буквально распяла эту семью, а кто остался не убитым, тот убит морально. Жестокая, истеричная, безумная, она придумала, что ее бeлые офицеры хотeли привязать к хвосту кобылы и пустить лошадь вскачь, увeровала в свой вымысел, eдет в Соловецкiй монастырь и там руководит расправой вмeстe со своим новым мужем Кедровым. Дальше она настаивает на возвращенiи всeх арестованных комиссiей Эйдука из Москвы, и их по частям увозят на пароходe в Холмогоры, усыпальницу русской молодежи, гдe, раздeвши, убивают их на баржах и топят в морe. Цeлое лeто город стонал под гнетом террора».
«Один из крупных чекистов разсказывал — передает авторитетный свидeтель75 — что главный; (московскiй) {222} палач Мага, разстрeлявшiй на своем вeку не одну тысячу людей (чекист, разсказывавшiй нам, назвал невeроятную цифру в 11 тысяч разстрeленных рукой Мага), как-то закончив «операцiи» над 15-20 человeками, набросился с криками «раздeвайся, такой сякой» на коменданта тюрьмы Особаго Отдeла В.Ч.К. Попова, из любви к искусству присутствовавшаго при этом разстрeлe. «Глаза, налитые кровью, весь ужасный, обрызганный кровью и кусочками мозга, Мага был совсeм невмeняем и ужасен» — говорил разсказчик. «Попов струсил, бросился бeжать, поднялась свалка и только счастье, что своевременно подбeжали другiе чекисты и окрутили Мага»…
И все-таки психика палача не всегда выдерживала. В упомянутом отчетe сестер милосердiя Кiевскаго Краснаго Креста разсказывается, как иногда комендант Ч.К. Авдохин не выдерживал и исповeдывался сестрам. «Сестры, мнe дурно, голова горит… Я не могу спать… меня всю ночь мучают мертвецы»… «Когда я вспоминаю лица членов Чека: Авдохина, Терехова, Асмолова, Никифорова, Угарова, Абнавера или Гусига, я увeрена, — пишет одна из сестер, — что это были люди ненормальные, садисты, кокаинисты — люди, лишенные образа человeческаго». В Россiи в послeднее время в психiатрических лечебницах зарегистрирована как бы особая «болeзнь палачей», она прiобрeтает массовый характер – мучающая совeсть и давящiе психику кошмары захватывают десятки виновных в пролитiи крови. Наблюдатели отмeчают нерeдкiя сцены таких припадков у матросов и др., которыя можно видeть, напр., в вокзальных помeщенiях на желeзных дорогах. Корреспондент «Дней»76 из Москвы утверждает, что «одно время Г.П.У. пыталось избавиться от этих сумасшедших путем разстрeла их и что нeсколько человeк таким способом были {223} избавлены от кошмара душивших их галлюцинацiй».
Источник: http://ricolor.org/history/kt/mel/8/