картинка

Сын человеческий, пришед, найдет ли веру на земле? (Лк. 18:8).

Религиозная вера падает в наше время, потому что некоторым кажется, будто научные открытия противоречат ей. Между тем, сами по себе научные открытия никак не могут противоречить религиозной вере. Скорее наоборот: при правильном понимании они подтверждают то, о чем говорит вера.
Действительно, начнем с недавнего открытия об огромном, но ограниченном размере вселенной. Разве такое представление не больше соответствует истинно христианской идее о бескрайнем величии Божием, нежели древнее представление о земле, как о центре вселенной, ее значительнейшей части, когда какой-нибудь завоеватель, покоривший тот или иной значительный отрезок этой первостепенно важной для всей вселенной земли, в собственном мнении и во мнении окружающих его людей мог серьезно сопоставлять себя с Богом? До самого последнего времени большинство ученых предполагало, что вселенная бесконечна. Сейчас же установлено что диаметр ее приблизительно 15 миллиардов световых лет. А что же находится за пределами её? Никто не знает. В христианском понимании, только Бог бесконечен и ничем не ограничен.

Эту веру поэт Державин выразил в следующем вдохновенном стихотворении:
Светил возжженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огнены cии лампады,
Иль льняных хрусталей громады,
Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи лиры —
Перед Тобой — как ночь пред днем.

Возьмем новейшее открытие о разложении атома. Когда в науке господствовала теория о сохранении материи, внецерковный ум мог приписывать материи Божеское свойство вечности и безначальности. На этом-то и был построен материализм. Но бомбы Хиросимы и Нагасаки вместе со смертоносным ужасом, внесенным ими в мир, вдребезги разбили эту теорию, и мы теперь достоверно знаем, что материя не вечна, не безначальна, она имеет начало и будет иметь конец, и тем властно каждому хотящему слышать вещает развенчанная в своей безначальности и вечности материя о своем Создателе. Итак, новейшая теория гораздо нагляднее прошлой свидетельствует о Боге, Творце неба и земли.

А теория расширяющейся вселенной, по которой, все гигантское множество звездных миров биллионы лет назад было сосредоточено в одной точке пространства! Разве с нашей христианской точки зрения эта теория не более верна, чем теория о статичной, неподвижной вселенной?

И дело, конечно, не в том, что нам легче представить себе творческий Божий глагол, раздавшимся в одном пункте вселенной. Он совершенно также мог раздаться и на пространстве в миллионы световых лет. Но по теории расширяющейся вселенной, тварный вещественный мир, ни в малой мере не претендуя на Божеское свойство пространственной бесконечности, приобретает свойство богоуподобления. Малый в начале, он становится все более великим. Мы угадываем тут аналогию с человеком, наделенным свойством богоуподобления, по слову св. Василия Великого: «Я — тварь, но получил задание стать богом,» — т.е. все более и более уподобляться Богу — процесс, рассчитанный на вечность, чтобы никогда не завершиться. Человек призван уподобляться Богу духовно: умственно и нравственно, своим богоподобным духом, — а материальная вселенная уподобляться Богу пространственно.

А теория эволюции живых организмов? логически неизбежно она требует присутствия Божией хозяйской направляющей руки, потому что вся эта теория построена на аналогии естественного отбора с отбором искусственным и, следовательно, если искусственный отбор совершается лишь при наличии хозяина и его направляющей руки, то здравомыслящий разум вправе требовать того же и при отборе естественном.

Какую бы область науки мы ни взяли, — мы всюду встретим в ней не опровержения нашей веры, а подкрепления её или полезные иллюстрации.
А новые исторические открытия? Ведь еще недавно, когда древнейшими манускриптами Священного Писания были манускрипты IV и V веков, можно было выдвигать теории (напр., Баура или Морозова) о появлении христианства чуть ли не в III веке и о написании св. Евангелия чуть ли не отцами Церкви IV века. Теперь мы имеем рукописи новозаветных писаний II и III веков, и отрывки Евангелия от Иоанна, ранее более всего подвергавшегося критике и сомнению в маловерных кругах, существующие даже в рукописях самого начала II века, т.е. написанных в те времена, когда еще жил сам апостол Иоанн.

Мы говорим тут об отрывках евангелия от Иоанна, находящихся в библиотеке И. Риланда в Манчестере. Чтобы понять почему рукописи христианского Св. Писания древнее IV века так редки, надо вспомнить некоторые обстоятельства древнехристианской жизни. Христиане в первые века были очень бедны, за редкими исключениями. Следовательно, свои книги они могли иметь только переписанными на дешевом материале. Таковым был папирус. Но папирус может сохраниться в течение долгого времени, только если он находится в абсолютно сухом месте. Достаточно на него попасть хотя бы небольшому количеству влаги, и он сгнивает в одно-два десятилетия. Следовательно, книги на папирусе имели шанс сохраниться в течение тысячелетий только в безводных, сухих местах, т.е. в пустынях. Но в пустынях до появления монашества в IV веке не было христианских селений. Единственным местом древнего мира совершенно сухим с редчайшими выпадениями осадков, и, в то же время, не бывшим пустыней, является Египет. Вот почему именно в Египте и были найдены все древнехристианские манускрипты на папирусе.

Прочным, выдерживающим тысячелетия, материалом для книг являлся в древности пергамент — хартия. Конечно, и на нем писали свои книги христиане с древнейших времен. Мы помним, как св. ап. Павел пишет св. ап. Тимофею: «Принеси мне книги, особенно, кожаные» (2 Тим. 4:13), — т. е. именно пергаментные (пергамент выделывался из кожи, по преимуществу из ослиной или телячьей). Но они, вследствие бедности христиан, были очень редки, а кроме того, во время гонений на христиан, особенно, во время лютейшего — последнего гонения при императорах Диоклетиане и Максимиане в начале IV века — христианские книги тщательно и систематически уничтожались. Мы имеем много исторических повествований того, как христиане при этом отдавали свою жизнь не только за веру свою, но и за свои святые книги, сопротивляясь приказам императоров, предписывавших уничтожать книги христиан. Конечно, при этом книги пергаментные больше бросались в глаза и, будучи более объемными, труднее могли быть скрыты.

А новейшие подтверждения исключительной точности географических указаний святой Библии, опровергающие домыслы о Ее мифичности! Правительство современного Израиля с неизменным успехом проводит геологические исследования в Палестине, руководясь соответственными указаниями Библии.

Но не только перечисленными тут примерами, со всех сторон подкрепляющими веру для неосведомленных, мы богаты по сравнению с предыдущими поколениями. Мы обогатились и страшным опытом, доступным ранее лишь святым прозорливцам, а ныне очевидным каждому, узнали систему и методы работы бесов.

В течение веков, начиная с евангельских страниц, нам говорилось, что основным методом действия сатанинских сил является ложь. «Он ложь есть и отец лжи. Когда говорит он ложь, говорит свое».
Самое название «диавол» значит — «клеветник» и излюбленным видом лжи, главным его орудием, является клевета. Он непрестанно клевещет, т.е. порочно, в дурную сторону истолковывает каждое явление в мире, преимущественно же духовные явления: действия Божии, действия ангелов и действия людей.

Другим излюбленным для бесовской силы видом лжи является прельщение и соблазн людей несбыточными привлекательными обещаниями невероятных наслаждений, невероятного счастья, а когда соблазненные поверят и поддадутся им, — порабощение их насилием и мучительством.

При этом святые отцы постоянно указывают нам, что по существу диавольская сила слаба и ничтожна: она сильна только нашей слабостью. Диавол хитер, но не умен. Он умеет разрушать, но не созидать. Достаточно решительно противостоять ему, проявить нравственное мужество и твердость, и все его потуги рушатся.
Все это мы познавали в течение всех веков христианства по свидетельству святых духоносных отцов и подвижников, а теперь мы все это воочию увидели в царстве воинствующего безбожия, каким была наша несчастная Россия.

Орудием коммунистов всегда была ложь; и из разных видов лжи излюбленными являются неустанная клевета на все доброе в человечестве и пропагандные обещания счастья и довольства, сменяющиеся порабощением, мучительством и нищетой, как только соблазненные поддались соблазну. Они очень умелы в разрушении, а в созидании — бесталанны.

Итак, наша эпоха очень обогатилась духовным религиозным опытом, неведомым прежде бывшим поколениям, многое стало для нас очевидным. Господь этими явлениями в столь разнообразных сферах знания стремится подкрепить нашу слабеющую веру.

Но почему же наша вера в нынешних поколениях, несмотря на все столь многочисленные подкрепления ее, слабеет?
Она слабеет от того же, от чего всегда слабела. В этом отношении наша эпоха не являет ничего нового, так как человеческая душа всегда остается той же в основных своих чертах. Вера всегда слабела и в отдельных личностях и в целом обществе от человеческой гордыни и самоутверждения, от жажды греховных наслаждений, от стремления сбросить с себя все нравственные ограничения.

Гордясь своими достижениями и самоутверждаясь в них, древние римляне перестали верить в своих богов и в то же время отвергали и христианство, как религию неучей и рабов, несмотря на то, что с самых первых лет христианской истории веру Христову, наряду с простыми людьми, исповедывали и такие глубоко культурные люди, как апостол Павел и большинство так называемых апологетов. А потом величайшие умы древнего мира, овладев всею суммой тогдашнего знания, но не возгордившись от того, а утвердившись вере, показали, как ярко, как полно и возвышенно можно сочетать культуру с христианской святостью.

Да и в последующие века, до наших включительно, не элита научного знания торопится восстать против веры. Наоборот, сколько великих ученых мы знаем, как верующих людей. Но достаточно весьма небольшой суммы знания, чтобы возгордиться ею, в ней утвердиться, и, самоутвердившись, начать бунт против веры, особенно если на это толкает грехолюбие, стремление сбросить с себя нравственные заповеди веры. Очень показателен в этом отношении анекдотический красноармеец, подошедший к глубоко верующему физиологу Павлову, вышедшему из церкви, и сказавший с высокомерной снисходительностью ученому: «Что старина, молишься еще, эх темнота, темнота!»

Физиолог Иван Петрович Павлов является ярким примером того, как советская власть использовала труды способных к творческой работе верующих людей. Чтобы обеспечить этому ученому возможность научной работы, советская власть не только лично освободила его от своего подавляющего ярма и не препятствовала ему иногда резким против нее высказываниям, даже в течение периода самой ожесточенной анти-церковной кампании сохранила нетронутой ту приходскую церковь, в которую Павлов неизменно ходил. Павлов, сохранивший веру отцов (он был сыном священника), при огромной сумме своих научных знаний не возгордившийся и не самоутвердившийся, сочетал веру и науку, а несчастный красноармеец, только что научившийся грамоте и услыхавший в качестве научного открытия новость о том, что Бога нет, обрадовавшую его вследствие его грехолюбия (типичного для тогдашних красноармейцев) и перспективы благодаря этому сбросить с себя нравственные запреты, гордится этой новоприобретенной «научностью» и презирает молящегося старика (знаменитого ученого).
Таких примеров много в истории. Гордый и развращенный средневековый германский император Фридрих II (не путать с Фридрихом Прусским) никак не выделялся научными знаниями из современного ему средневекового общества, когда дерзко восстал против христианства, называя Господа нашего Иисуса Христа, наравне с Моисеем и Магометом, «обманщиком».

Лев Толстой, хотя и одаренный гениальным даром писательства, научно и культурно ни в какой мере не был выдающимся человеком. Как известно, он не смог окончить курса Казанского университета и покинул его вследствие неуспеваемости. И тем не менее его безграничная гордыня и самоутверждение заставили его дерзко восстать против христианской веры и Церкви.

Ни Маркс, ни Ленин — люди средней культуры, — не обладали какими-нибудь глубокими научными знаниями, когда начали свой страшный штурм небес. Но всем им присуща была крайняя гордыня, уподобляющая человека отцу зла — диаволу. Столь же губительна и столь же ответственна за современное падение веры вторая причина отчуждения человека от Бога — жажда наслаждений и стремление освободиться от нравственных ограничений.

Русский революционный бунт против Бога питался главным образом этим стремлением сбросить все сдерживающие законы и утвердить принцип: «все позволено,» — как предвидя это писал еще за полстолетия до революции наш великий верующий мыслитель и писатель Ф. М. Достоевский. А как обманула бесовская сила соблазненных ею людей и вместо обещанного ею принципа «все позволено» ввела положение, когда ничего не позволено, все порабощено, мы — наше поколение — хорошо знаем.

Смиряться и ограничивать себя нелегко. Но только в этом надежда на спасение человечества. Пример древнего культурного мира, умевшего смиряться и в то же время подниматься на большие культурные высоты и тем нашедшего путь к величайшей христианской духовности и к большому культурному расцвету, — пример для всех веков и поколений, драгоценный и ободряющий.

архиепископ Нафанаил (Львов)

Источник: http://azbyka.ru/vera_i_neverie/o_vere/Lvov_Beseda_4g-all.shtml